В один из давних послевоенных годов на Всеармейских артиллерийских соревнованиях командиров батарей присутствовал главный маршал артиллерии Николай Воронов.

Присутствие начальника артиллерии Советской Армии на соревнованиях естественно вызывало повышенную напряженность, которую испытывали все - от солдат до генералов, руководивших стрельбами. Как бы ни стреляли артиллеристы, последнюю оценку их выучке должен был дать главный маршал. Он и в самом деле принял участие в подведении итогов соревнований. Взяв слово, Воронов сказал:

- По стрельбе замечаний делать не буду. Все участники в равной мере показали искусство стрельбы. Однако нам пришла пора думать не только о профессиональном мастерстве, но и о повышении военной культуры. В том числе о культуре командирского языка. Во время войны я не счел бы возможным говорить с вами об этом. Но в мирное время, когда в войска приходит все больше высокообразованных командиров из нормальных военных училищ и академий, офицерам строевых подразделений нужно подтягиваться в культуре до их уровня. Вот два примера из сегодняшних стрельб. Командир гаубичной батареи, начиная пристрелку, подал команду: "По рЕперу". Мне показалось, что никому это не резануло ухо. Очень плохо. Правильно слово звучит не "рЕпер", а "репЕр". Другой командир, отдавая приказ на марш, приказал "огневым взводам быть готовыми к восьми ноль-ноль". Эти "ноль-ноль" - балласт в языке командиров. Они не несут смысловой нагрузки. Что такое восемь часов - понятно. Что такое восемь ноль одна - тоже. Культура командного языка в том, чтобы освобождать приказы и доклады от неверных и лишних слов.

Много воды утекло с тех пор, но проблема культуры военного языка не теряет значения.

ПОСЛЕДНЯЯ ИНСТАНЦИЯ - СЛОВАРЬ

Довольно часто с высоких трибун можно слышать трафаретное выражение: "войска набирались опыта и боевого мастерства в ходе масштабных учений и тренировок".

Слушатели, в том числе и генералы высокого ранга, и ухом не поведут, услышав такую фразу. Для них слова с трибуны - истина в последней инстанции. К счастью, для русского, в том числе и военного языка высшая инстанция - толковый словарь.

Масштаб - это соотношение величин, которое в геодезии, топографии и географии показывает отношение расстояний на карте и на местности. В определенном смысле масштаб находится в родстве со словом "размерный" и потому, так же как и размер, может быть либо крупным, либо мелким (малым). Следовательно, смысловое содержание указывающее на определенную величину, имеют только слова "крупномасштабный" и "мелкомасштабный" и никак иначе.

Авиаторы, артиллеристы, ракетчики, отрабатывая упражнения, стреляют по крупноразмерным и малоразмерным целям. По просто "размерным" не стреляет никто. В штабах всех уровней, планируя операции, работают с крупномасштабными и мелкомасштабными картами. С просто "масштабными" не имеет дело никто. Слово "масштабный", которым в наше время так часто оперирует пресса и которое стали употреблять военные, лишено содержания и ровным счетом ничего не описывает. Думается, это с первых занятий военным делом курсантам объясняют не только в военных училищах, но и там, где готовят офицеров государственной безопасности.

Есть в военном словаре два понятия, которые при всей своей созвучности обозначают разные вещи. Это ракетоноситель и ракета-носитель. Слова эти употребляются в гражданской прессе и в разговорах с одинаковой частотой правильности и неправильности. Видимо, по этой ошибке вошли и в военный язык.

Некоторое время назад министр обороны Сергей Иванов, докладывая президенту страны об успешном завершении испытаний новой ракетной системы, публично заявил, что "ракетоноситель прошел все испытания и показал свою надежность".

Вряд ли кто-то из близкого круга советников министра посмел объяснить шефу недопустимость подобных ошибок в военном языке, а стоило бы.

Ракетоноситель (мужской род) - это средство доставки ракет к месту пуска. Самолет, корабль, катер, вооруженные ракетами - это ракетоносители.

Ракета-носитель (женский род) - это ракета, предназначенная для доставки в заданную точку (в космос, в отдаленный район Земли или океана) искусственных спутников, космических кораблей, ядерных и неядерных боевых головок.

Успешно испытанная в Плесецке система была не ракетоносителем, а ракетой-носителем и осталась таковой даже после переименования ее министром обороны.

Незнание военного дела напрямую находит отражение в неправильном использовании военных выражений и понятий. В армии, авиации и во флоте любые такого рода языковые промахи всегда подвергались осмеянию, становились поводом для анекдотов, вне зависимости от чинов и положения лиц, благоглупости высказавших. Причем эти лица, не владея в полной мере военными терминами, сами часто ставят себя в глупое положение.

Высшие советские государственные руководители приехали на полигон, где была собрана новая военная техника. Артиллерист-полковник, которому поручили знакомить гостей с новыми орудиями, рассказывал: "Подходит Брежнев со свитой. Вальяжный такой, улыбается. Спрашивает: "Это что за пушка?". Меня черт дернул, поправляю: "Это не пушка, а гаубица". Главный герой советской страны помрачнел, но объяснения выслушал. Перешли к следующему орудию. "А это что за гаубица?" - спросил Брежнев. Мне неудобно, но все же поправил: "Это как раз и есть пушка". Дорогой Леонид Ильич аж потемнел от моей наглости и обиженно отошел, не став меня больше слушать. Все остальные двинулись за ним. Последнее, что я услышал, были слова маршала Гречко, обращенные к какому-то генералу: "Этого чудака полковника (правда, слово чудак начиналось с буквы "м") к общению с руководителями не подпускайте ни на пушечный, ни на гаубичный выстрел. Пусть хамит в других местах".

Об авторе: Александр Александрович Щелоков - ветеран военной журналистики.